Наутро Аполлоний  увидел  во  дворе  несколько  воинов  и  коней. Тронулись в путь и спешно доехали до Северных гор.

            Здесь воины оставили Аполлония".

            Также сохранилось краткое сказание о возвращении великого Учителя на закате его жизни "к тем берегам,  где он уже побывал с пользою  для духа" ([43], с.63-4).

            Совершенно в  ином  ключе  изображено отправление Владыки Будды в Ашрам.  Это произошло еще  в  молодости,  когда  он,  глубоко  осознав великую  майю (иллюзию) всей своей земной власти,  богатства,  блеска, личного счастья,  тайно оставил свои царские покои,  чтобы отправиться на  поиски высшего знания,  которое спасло бы людей от гнета страданий неведения.

            Начало пути

            Владыка Будда действительно покинул родной  город.  Действительно созерцал   под   деревом  мудрости.  Действительно  учил  в  Бенаресе. Действительно окончил Учительство Свое в Кушинагаре, но века прибавили много басен.

            Владыка покинул родной город на коне в  сопровождении  посланного слуги.  Дорога  лежала  на северо-запад вдоль долины реки.  Две недели продолжался ускоренный путь.  Когда миновали горные проходы,  кончился горный путь, дальше вела охотничья тропа.

            Здесь явленный слуга оставил Его,  но на прощание  сказал:  "Брат царевич,  иди, и когда найдешь хижину охотника, передай ему этот кусок дерева". И дал Ему кусок дерева с тремя знаками.

            Владыка шел семь дней по тропе.  На восьмой день дошел до хижины. Дверь  была  открыта,  и  высокий  старик,  одетый  в  старую  грязную поддевку, стругал дерево.

            Владыка обратился  с  приветствием  согласно  обычаю  Индии.   Но охотник рассмеялся и указал на дерево. Владыка вспомнил о куске дерева и передал ему.  Старик внимательно осмотрел знаки и добродушно  указал на  стол  в  хижине.  Владыка  понял приглашение и отведал дичь и мед. Затем старик знаками указал Владыке отдохнуть.

            Когда Владыка  Будда проснулся,  солнце только что озарило снега. Охотника не было в хижине,  но со двора раздавался стук его топора. Но вот  его  фигура  показалась  в дверях и подала Владыке питье из меда. затем старик взял суму и копье и указал на солнце.  Владыка понял, что пора в путь,  и, взяв посох, вышел из хижины. Старик трижды поклонился Ему и указал следовать.

            Подойдя к  кустарнику,  он раздвинул ветви,  и обнаружилась узкая тропа.  Он сделал знак Владыке следовать за ним и быстро пошел вперед, указывая на солнце.  Так шли они до полудня;  лес начал редеть, и стал доноситься шум реки; они вышли на берег.

            Старик натянул лук и послал стрелу. Молча ждали они. Владыка снял с себя оставшиеся украшения и подал старику.  Но тот указал бросить  в реку.

            Вот появился на другом берегу высокий человек,  выдвинул  челн  и направился к ним.  Кафтан его был оторочен мехом и лицо очень смуглое, широкое. Достигнув берега, незнакомец поклонился Владыке и пригласил в челн.

            Владыка хотел проститься с охотником,  но  тот  незаметно  исчез. Незнакомец также хранил молчание.  Достигнув берега, они сели на коней и стали подниматься в гору.

            Ночью достигли  они  снегов  и  на  рассвете спустились в Обитель ([43], с.9-11).

            Этой же   восточной   легенды  касается  Н.Рерих  в  книге  "Пути Благословения" и "Алтай-Гималаи":

            "По преданию, Будда принял посвящение в присутствии высших. Место посвящения  названа  "святейшая  ступа",  но  где  оно  -  не указано. Известны места подвигов Будды на  Ганге.  Известны  места  рождения  и смерти   Учителя  -  в  Непале.  По  некоторым  указаниям,  посвящение совершалось еще севернее - за Гималаями,  ибо на подвиг Будда пришел с севера.

            Но где же Иисус  был  до  тридцатилетия?  Кто  знает  эти  благие

прибежища?  - Где эти Кориа Мориа? Можно ли их поведать?" ([39], с.98; [88], с.35).

            И, наконец,  туда же,  куда шел Будда, отправися и Христос; может быть,  по той же долине горной реки в окружении вершин,  по  крутой  и почти  недоступной  тропе  на  склонах  Гималаев.  Что  же может более окрылить дух великого Путника,  нежели мысль после  дальнего  Пути  на мгновение  снова  вернуться  в Дом свой,  чтобы здесь почерпнуть новую несокрушимую силу  для  своей  высочайшей  героической  святой  жертвы любви.Три года пробыл Христос в этом священном месте,  куда его Другу, провожавшему  его  из  пустыни  Аравийской  до  Лахора,  еще  не  было разрешено войти.

            Приход Христа

            Надо помнить день конца самого безрадостного приношения. Христос, который только давал,  не приняв ничего.  Эта решимость с  ранних  лет провела Его через распаленную пустыню, и ноги Его горели так же, как у простого погонщика.

            Мы ждали  Его,  но,  как  бывает всегда,  минута Его прихода была неожиданна. Мне подвели коня, и собирался я проститься с семьей, когда слуга  заметил  оборванного  путника.  Его  длинное лицо было бледно и волосы спущены узкими прядями ниже плеч. И только серый холст покрывал Его тело. Даже тыквы для питья я не заметил.

            Но жена первая пошла Ему навстречу,  и  когда  после  я  спросил, почему  она  устремилась,  она сказала:  "Как звезда загорелась в моей груди и жар до боли брызнул жилками от нее".  Ибо ходил высоко путник, когда подошел к шатру. И я понял, Кто пришел.

            После пустыни принял Он лишь маисовый хлеб и чашу воды. И спросил коротко: "Когда пойдем?"

            Я ответил:  "Когда Звезда позволит".  И мы ждали знака Звезды,  и молчал Он,  только говоря:  "Когда?" И наблюдая звезды,  я сказал:  "В рыбах кровь". Он только кивнул головой.

Так ждали мы три года каждый день, и свет Звезды над нами сиял. Мне помнится,  Он говорил  очень  мало  о  видении  Света,  когда

маленький Мальчик принес Ему меч, и как Свет радугой лился перед Ним и беззвучно голос посылал Его идти.

            Мне также указано было проводить Его,  куда я  сам  не  мог  еще войти.

            На белом  верблюде выехали мы ночью и ночными переходами дошли до Лахора, где нашли казалось ждавшего нас последователя Будды.

            Никогда не видел такой решимости, ибо были в пути три года. И три года пробыл Он там, куда я не мог войти.

            Мы ждали Его и провели до Иордана.  Так же белый  холст  покрывал Его, и  так  же  одиноко  пошел Он под утренним солнцем.  Над Ним была радуга ([43], с.44-5).

            Путешествие Христа  в  Индию  и  Гималаи  также отражено,  хотя и по-другому,  в "Тибетском евангелии", или повествовании о том, как жил святой "Исса,  лучший из сынов человеческих", - манускрипте, найденном русским ученым Н.Нотовичем в одном из тибетских монастырей [31].  Этот манускрипт  пытается  разрешить загадку,  где был Христос между 12-м и 30-м годами своей жизни,  о чем хранят молчание четыре  известных  нам евангелия.  Именно,  еще  в  детстве  он  будто бы тайно покинул своих родителей и вместе с иерусалимскими купцами отправился в страну  Инда, "чтобы  усовершенствоваться  в  божественном  слове  и  изучать законы великого Будды".  По пути он посетил несколько восточных стран (в  том числе побывал у последователей Зороастра в Персии),  учился сам и учил других,  исцелял и творил чудеса.  В милосердии своем  Учитель  больше всего обращался к индийской касте отверженных,  к шудрам,  восстановив этим против себя браминов,  и,  преследуемый,  отправился  в  Непал  и Гималайские горы.

            Николай Рерих в книге "Алтай-Гималаи" упоминает и  другие  версии пребывания Иисуса в Тибете:  в частности,  он будто бы посетил древний храм мудрости около Лхасы,  где некогда жил Минг-сте,  великий  мудрец Востока,  и ознакомился там со многими рукописями.  Вообще, в Гималаях монахи низшей касты принимали великого Учителя с сердечным ликованием.

Древняя  благоговейная  память  об  Учителе  Иссе  и поныне жива среди тибетцв,  и имя его проинзносится  с  большим  уважением.  Возвышенные предания  о  пребывания  Иссы в Индии составляют незабываемые страницы "Алтай-Гималаев"*.  В  другой  книге   Рериха   "Твердыня   Пламенная" говорится о древних воспоминаниях-легендах о Христе,  которые и поныне широко распространены в Индии ([41], с.244-8).

            * См.  главу "Ладак" (опубликована полностью в  журнале  "Угунс", июль 1989, с.7-12). - Примеч. ред.

            Недаром в  Трансгималаях,  под  сенью  древнего Тибета,  на земле незапамятной Арьяварты - родины духовной культуры индийской "Ригведы", -  наряду  с  великими  Риши и Йогами,  слагавшими сознание индийского народа,  учили и возвышенные Герои Тибета,  носители  высшего  Разума: Падма Самбхава,  поэт Миларепа,  духовный реформатор Цонкхапа и многие другие,  чьи имена до нас не дошли,  - духовная  энергия  которых  так мощно  насыщает восприимчивые сознания,  что даже самый темный ламаизм наших дней,  погрузившийся в сумерки суеверия и вырождения,  не  может отрицать это воздействие.

            Кто знает,  какие еще исполины духа - Махатмы и  Риши,  Архаты  и Святые  подвижники,  цари  чистого сердца и огненной преданности,  - в веренице давно забытых эпох шли по тому же пути, крутому и трудному, но все же открытому, вверх по тропе, напоенной звоном водопадов и песнями вихрей снежных вершин,  - туда, в сияющую святыню Гималаев, в Твердыню высшего  Знания и Любви человечества или в один из ее Ашрамов.  Кто из смертных знает эти незабываемые перевалы?  Но  эти  гималайские  тропы мудрости столь же древние,  как и сама история нашей планеты. Ввысь по этим  тропам,  может  быть,  когда-то  поднимался  и   древнееврейский патриарх  Илия,  который  еще  при  жизни  покинул  свои родные места, "понесшись в огненной колеснице".  Ведь сердце Востока чует многое,  о чем   ум   молчит.      Так  совершенно  сознательно  -  и  интуитивно  -

человечество,  по крайней мере в лице его величайших представителей, в чаяниях  своих  неизменно устремлялось к тем Горным Вершинам,  откуда, как оно всегда верило, придет его спасение.

            Истории известны и другие замечательные  имена,  которым  суждено дать новый  импульс  эволюционному  продвижению человечества и которые перед тем посетили этот Великий Замок Знания.

            О выдающемся враче ХVI века,  одном  из  величайших  врачевателей всех  времен Парацельс,  объехавшем за свою жизнь чуть ли не полсвета, ходили  слухи,  что  он  из  Европы  отправился  на  Восток,   посетил Константинополь  и  там  будто  бы  получил  от некоего адепта алхимии философский камень. Его ученик Ван Хельмонт даже уверял, что Парацельс в  течение  8  лет  был пленником татарского хана и там был посвящен в учение буддизма.  Историческая традиция утверждает,  что  Парацельс  в действительности посетил Тибетское Братство и провел некоторое время в одном  из  его  Трансгималайсих  Ашрамов  ([35],  т.1,   с.427). Там пополнились   и  окончательно  сложились  его  удивительные  знания  в медицине, которые он позже обнародовал в своих многочисленных трудах ­к сожалению,  часто будучи вынужден говорить на языке символов,  чтобы уберечь свои знания от инквизиции.  Потому  неслучайно  Парацельс  всю жизнь  сохранял  благоговейную  память о Востоке и так глубоко осознал силу священного воздействия Гималаев,  что вложил  в  уста  араба  Али такие слова.  "Иди,  сын мой, в Горы Индии и в их каменоломни и добудь там драгоценные камни,  которые растворяются  в  воде"  и  добудь  там драгоценные  камни,  которые  растворяются  в  воде"  (т.е.  кристаллы духовности,  которые преображаются в сознании),  -  "Vadi,  filii,  ad Montes Indiae!"

            Также о великом Христианине  Розенкрейцере  (жившем  в  ХIV  веке /?/),   основателе            эзотерического   ордена   розенкрейцеров,  о  ком

сохранились лишь полулегендарные сведения,  и известно,  что он долгие годы  провел  в  срединной  Азии  и  по  возвращении  оттуда,  подобно Парацельсу,  был вынужден "преподать Учение Востока в полухристианском обличии,  чтобы  защитить  своих  учеников  от  преследования  и мести фанатиков и ханжей" ([35], т.1, с.458).

            Также каждый  из  близкого  окружения  Елены Петровны Блаватской, родоначальницы теософского движения,  сопровождавших ее в свое время в Индию,   мог  засвидетельствовать,  что  она  имела  счастье  провести

несколько лет в одной из Священных Обителей Братства, там, куда для ее последователей   вход  был  закрыт;  там-то  и  обрели  завершение  ее несравненные эзотерические знания.

            О таинственном  и  выдающемся  государственном деятеле ХVIII века Сен-Жермене,  жившем  накануне  французской  революции  и   признанном эзотерической наукой одним из Учителей Гималайского Братства, биографы рассказывают,  что он бывал и в Восточной Индии,  и в Китае,  и даже в Японии, и кто знает, не посетил ли он по пути Тибетский Ашрам? Это и в самом деле была  поистине  генеральная  личность,  дух  универсального диапазона,  который,  можно сказать, поистине виртуозно владел чуть ли не всем видами искусства и областями науки того времени,  был также  и глубоким  мыслителем,  официально  путешествовал  по  Европе с миссией дипломата-примирителя,  а тайно был руководителем многих эзотерических кружков.  В  великосветском обществе того времени о нем господствовало мнение, которое можно выразить словами Вольтера (сказанными, правда, с улыбкой):  "Это  человек,  который  знает  все  и  который  никогда не умирает".  В самом деле,  о его рождении и возрасте  не  было  никаких достоверных сведений;  ходили самые фантастические слухи, что он живет уже целые столетия,  что он владеет "эликсиром жизни";  и их еще более подкрепляли  рассказы  многих очевидцев,  что он действительно в своем "преклонном" возрасте сохранял чуть ли не юношеский вид.  Также и уход его из этого мира был весьма загадочен. Хотя день его смерти отмечен в анналах церкви (27.12.1784),  где также упомянуто,  что его похоронили через три дня, все же какие-либо подробности о его смерти отсутствуют. Даже его друг и ученик последних лет принц  Карл  Гессенский  в  своих воспоминаниях  мало  что  мог  рассказать  о его уходе,  и было ли это просто случайностью, что Сен-Жермен успел "умереть" именно в то время, когда   его   друг   ненадолго   отлучился  другой  город?  Поэтому  и высказывалась уверенность,  что на склоне лет Сен-Жермен отправился  в Тибетское   Братство.  Это,  между  прочим,  подтверждают  его  слова, сказанные им перед расставанием Францу Греферу:  "Я оставляю  вас.  Не старайтесь  меня  увидеть...  Я  уйду  завтра вечером...  Я исчезну из Европы и появлюсь опять в Гималайском царстве.  Мне  необходим  отдых. Меня  снова  увидят  через  восемьдесят пять лет - определенно" ([67], т.2, с.149), (Сен-Жермен сказал это в 1790 году*). Интересно отметить, что  спустя  85 лет,  в 1875 году,  было основано Теософское общество, причем  руководители  этого  движения   неоднократно   встречались   с некоторыми   Гималайскими   Махатмами.   Также   и   традиция  Востока

утверждает,  что Сен-Жермен действительно отправился  в  Тибет  и  что вместо  него  похоронен другой умерший.  В мире Адептов нередко бывали случаи, когда Адепт, при окончании своей миссии среди людей, устраивал себе  мнимые похоронены,  чтобы еще в физическом теле присоединиться к Братству.  Поэтому на кладбищах  сохранились  пустые  гробницы,  когда погребенный был позднее увезен,  находясь в состоянии как бы летаргии; либо же вместо "усопшего" был положен заместитель ([35],  т.2,  с.221, 376).

            * Вообще жизнь Сен-Жермена овеяна легендами,  и столь же запутаны и хронологические  данные о его жизни.  Известны приводимые некоторыми очевидцами факты встреч с ним после "официальной даты" его смерти.

Тайное исчезновение   Сен-Жермена   напоминает  случай,  который

Блаватская  приводит  в  "Разоблаченной  Изиде"  в   связи   с   неким европейцем, появившемся  в  начале  прошлого  века  в одном из Ашрамов Тибетского Братства.

            "Братство Кхелан было известно по всей стране (в Верхнем Тибете); и одним из самых  знаменитых  его  "братьев"  был  пелинг  (европеец), который в  самом  начале  этого  века пришел сюда с Запада законченным буддистом... он говорил на любых языках, включая тибетский, и знал все искусства и  науки,  -  так утверждает традиция.  Святость его жизни и совершаемые им  феномены   послужили   причиной   провозглашения   его Шабероном (высшим  Адептом)  по  прошествии  нескольких  лет после его прибытия туда.  Память о нем и по сей день  жива  среди  тибетцев,  но истинное его имя - тайна,известная лишь шаберонам" ([55], т.2, с.618).

Кто знает,  не из этого ли царства Гималайских мудрецов когда-то,

в начале  своей  миссии,  пришел  и  Сен-Жермен  - тогда нашли бы свое

разрешение и все те апокрифические  свидетельства,  которыми  окружена тайна  его  происхождения.  Игуменья Кведлинбургского монастыря Амалия (сестра прусского короля Фридриха II),  с которой Сен-Жермен  дружески переписывался,  спросила его однажды, из какой страны он прибыл. "Я из той страны,  - отвечал  он,  -  который  никогда  не  правил  ни  один чужеземец".  То есть из легендарного края Посвященных в Духе,  которые не знали других властителей над собой,  ибо они сами взвешивали судьбы человечества  на  чаше весов.  - Не звучит ли в свидетельстве великого Мудреца как бы мотив извечной легенды Грааля?

            В связи  с  этим может быть уместно упомянуть и о Николя Фламеле, французском алхимике-филантропе,  жившем в ХV в., в отношении которого народная  молва  терялась  в  догадках,  откуда  он  берет средства на постройку такого количества благотворительных  учреждений  -  больниц, богаделен, церквей и монастырей, и поэтому ему приписывали способность изготовлять золото при помощи философского камня. По гражданским актам Фламель считался умершим в 1418 г. Но некоторые авторы утверждают, что в расцвете  сил  Фламель  покинул  Париж,  чтобы  отыскать  свою  жену Пернеллу,  которая  за пять лет до того отправилась в Азию.  А в книге французского путешественника и дипломата Поля  Лукаса  "Путешествие  в Турцию", написанной  в  1719  г.,  три  столетия  спустя  официально

признанной даты  смерти  Фламеля,  читаем,  что  в  одном  из  кружков алхимиков  в  Малой  Азии он встретился с узбекским дервишем,  который утверждал,  что Фламель и его жена по-прежнему  живы,хотя  их  считают умершими; что их гробницы в свое время оказались пустыми, а сами они с помощью философского камня сумели продлить свою  жизнь;  и  что  после мнимой смерти и они отправились в Индию, родину Посвященных, где живут и по  сей  день.  Дервиш  уверял,  что  ему  посчастливилось  в  Индии встретиться и ближе познакомиться с Фламелем им его женой.

            Мы не можем здесь обойти и другого великого духа, уже упомянутого ранее  автора  алхимических  сочинений  Томаса Вогана,  которому молва приписывала обладание философским камнем,  коим он,  как универсальным целебным средством, лечил больных и превращал одни металлы в другие. О нем,  так же как и о Сен-Жермене,  никто не знал,  "откуда он пришел и куда идет". Большей частью он находился в постоянных и нередко дальних путешествиях;  по некоторым сведениям, побывал даже в Америке и, между прочим, также и в Восточной Индии.

            Там, где кончаются подлинные свидетельства жизни,  там расцветает златотканая  легенда.  В  таком  волшебном лучезарном сиянии предстает последний акт жизни и некоторых великих духов древности. Так, чудесным ореолом овеян уход некоторых еврейских патриархов. Но в сущности - что можем мы знать о жизни великих Адептов,  которые сами сокрыли  ее  под покровом  тайны?  Например,  известно,  что  великий мыслитель Пифагор учился в Индии у мудрых индусских гимносифистов - возможно, в каком-то Гималайском Ашраме? Ибо пифагорейцы знали о существовании Гималайского Братства.  Также и Аполлоний Тианский свои сведения о  местонахождении Святой  Обители Мудрых,  по-видимому,  получил от пифагорейцев,  среди которых он жил и которые сохранили эзотерическую традицию.

            Из жизнеописания Плотина, оставленного его учеником Порфирием, мы знаем,  что этот великий философ Эллады,  вдохновленный своим учителем Аммонием  Саккасом  и  мечтая  познакомиться  с индийской и персидской философией  по  первоисточникам, сопровождал   римского   императора

Гордиана  в походе на Персию.  Но когда войско Гордиана было разбито и сам он пал в сражении,  Плотин был вынужден спасаться бегством обратно в Грецию.  Кто знает,  может быть и он лелеял надежду соприкоснуться с Центром Знания?  Если Плотин и некоторые  другие  греческие  философы, которым не было суждено услышать Зов, так и не достигли самого Центра, то все же  источником  их  знаний  служили  мистерии,  в  которых  они получили  посвящение  и  которые,  по  крайней  мере  в их сокровенном первоначальном виде,  можно было считать отделами или  ашрамами  этого Центра.  Также  по  сохранившимся  в истории легендам и жизнеописаниям можем догадаться,  что некоторым Сотрудникам Братства  выпало  счастье посетить Святую Обитель еще при жизни, - конечно, Тем, чье возвращение

было связано с особой миссией...

            Но что,   в   конце   концов,   составляет   счастье  Высочайшего Сотрудника?  - Непоколебимо  исполнять  священный  долг  своей  жизни, свершать  свой подвиг спасения человечества,  пусть даже и в окружении врагов и среди опасностей, пусть даже зачастую в пустыне непонимания и когда только сверхчеловеческим напряжением полной преданности возможно выполнить свою миссию до конца.  Что же это был за божественный огонь, который да силы апостолу Павлу,  Джордано Бруно,  Жанне д'Арк пойти на смерть?  - Это их скрытая,  безмерная радость, возносившая над всем, ­это  предчувствие  сердца,  что  где-то действительно существует Оплот Света,  к которому магнит их пламенного сердца  вечно  устремлен  и  с которым он в существе своем един.

            "Часы счастья - так называем ту степень развития сознания, когда, не удаляясь от жизни,  Наши люди получают возможность присоединиться к Нам в Нашем Месте. Но почему никто из этих избранных не воспользовался этой возможностью немедленно? Но если развитие сознания представляется Вратами к Нам, то то же самое сознание указывает не покинуть Наши дела в час нужды. Самоотверженность растет из сознания...

            Не следует понимать,  что недостаток преданности удерживает Наших собратьев временно  от  Нашего  Места.  Наоборот,  именно  преданность заставляет их отлагать удобство и свою радость...

            Помните, дела  Наши  не  всегда  в нужде.  Сеятель кончает горсть семян  и  отзывается  на  зов  Хозяина  -  иду,   Владыка!   Калагия!" ("Агни-Йога", 338).